Новая финская доктрина: глупость, ложь, неблагодарность

На прошлой неделе посетил границу России с Финляндией в Ленинградской области. Пообщался с руководством органов власти этих территорий и нашими пограничниками. На границе нет никакого движения, а совсем недавно было очень многолюдно. По инициативе Хельсинки полностью обрушены нормальные взаимовыгодные отношения, которые были выстроены за десятилетия. И страдают от этого прежде всего обычные граждане Суоми. Они имели серьезные преимущества от развития двусторонних торгово-экономических связей и поэтому сегодня высказывают недовольство дурацкой политикой, которую власти Финляндии проводят явно не в их интересах.
Хотел бы сказать несколько слов о первопричинах такой ситуации. Она, к сожалению, не случайна. Вихри турбулентных геополитических процессов лишь срывают покровы со старых проблем, обнажая их истинную суть. Так произошло и в случае с Финляндией.

Посещение наших северо-западных субъектов в начале осени неизменно дает повод задуматься о самой трагической дате в истории города на Неве — установлении блокады 8 сентября 1941 г. Впрочем, складывается впечатление, что помним о тех черных днях сегодня только мы. Прямые виновники этих событий пытаются тщательно вымарать из исторической памяти следы своих злодеяний. Хотя бы для того, чтобы не возникало "неудобных" ассоциаций с их сегодняшней политической линией. И речь идет не только о Германии, которая даже на официальном уровне кощунственно открещивается от признания блокады Ленинграда в качестве преступления против человечности.

Не стоит забывать, что без участия финских вооруженных сил блокаду Ленинграда, которая унесла жизни сотен тысяч мирных жителей, установить бы просто не удалось. Поддавшись жажде реванша и стремясь пересмотреть итоги советско-финского противостояния 1939-1940 гг., руководство Суоми безоглядно бросилось летом 1941 г. в горнило войны на стороне гитлеровской Германии. В финском обществе тогда царили ультранационалистические пропагандистские нарративы, и с одобрения нацистских собратьев в Хельсинки всерьез обсуждали идею FinnlandsLebensraum — "жизненного пространства Финляндии". Военно-политические власти страны намеревались не только вернуть себе территории, которые перешли СССР по Московскому мирному договору от 12 марта 1940 г., но и достичь "естественных границ Великой Финляндии" — от Финского залива до Баренцева моря, включая Восточную Карелию, Ленинград и его окрестности, Кольский полуостров. Попутно избавив эти земли от присутствия ненавистных "рюсся". В наиболее смелых фантазиях — продвинуться за Урал до реки Обь. Подобные территориальные притязания (в процентном отношении к реальной площади страны) были на тот момент одними из самых алчных в Европе. Превосходили даже претензии к соседним государствам, высказанные "коллегами" по фашистскому интернационалу — Италией, Румынией, Венгрией.

Агрессивные аппетиты Хельсинки вполне укладывались в германскую линию. Третий рейх их активно поддерживал. В телеграмме от 25 июня 1941 г. посланник Суоми в Берлине Т. Кивимяки недвусмысленно передал свой разговор с Г. Герингом, который заверил: Финляндия получит "от России территориально с лихвой все то, чего только захочет". Само же вторжение в СССР генеральные штабы финской армии и вермахта планировали как совместное. Взаимодействие войск в ходе наступления на Ленинград разрабатывалось в соответствии с планом "Барбаросса". Единство цели — борьба против большевизма (вкупе с разглагольствованиями о духе боевого братства финнов и немцев) было отражено в приказе главнокомандующего финской армией К. Маннергейма от 10 июля 1941 г. Характерно, что использование мобилизационных ресурсов Финляндии для атаки на северо-западные районы СССР позволило немецкому командованию высвободить ряд дивизий для концентрации на других направлениях. Так что ответственность за погубленные жизни и покалеченные судьбы миллионов мирных советских граждан, которые не успели эвакуироваться из западных районов вглубь территории страны (особенно в начальный период стремительного наступления вермахта), а затем испили горькую чашу страданий в фашистской оккупации, определенно лежит и на тогдашних финских властях. Именно они сделали рейху этот кровавый союзнический "подарок".

Воевали финны с нескрываемым ожесточением. Попытки первых воздушных налетов люфтваффе на Ленинград летом 1941 г., отраженные нашими средствами ПВО, делались с использованием аэродромов в Финляндии (немецкие стервятники не могли долететь из Восточной Пруссии до города на Неве без посадки). Именно финские войска вышли к середине сентября 1941 г. к реке Свирь (также захватив, а впоследствии разрушив Верхне-Свирскую ГЭС, чье строительство велось тогда для обеспечения Ленинграда электричеством) и перерезали Кировскую железную дорогу, по которой шло снабжение Северной столицы. Оккупанты также активно стремились уничтожить легендарную Дорогу жизни, проложенную по льду Ладожского озера, — в том числе посредством высадки десантов.

Воевали против нас финны и на Онежском озере. Там была создана флотилия из нескольких канонерских лодок, бронекатеров и быстроходных барж. Главную базу устроили в оккупированном Петрозаводске (город, как это обычно было принято и у немцев, переименовали в "Яанислинна").

Мало кто помнит, что имея доступ до 1944 г. к Баренцеву морю в Печенгском крае, финны запросто предоставили Кригсмарине стратегически важную военно-морскую базу в Лиинахамари. Использовали ее не только для вывоза в Германию никеля с месторождений в районе поселка Печенга (Петсамо). Это был один из основных пунктов, откуда осуществлялись нападения на арктические конвои, доставлявшие грузы по ленд-лизу от союзников в СССР. Задумываются ли британцы, возлагая цветы к мемориалу участникам северных конвоев на острове Хой в Северной Шотландии, или американцы — к такому же монументу в Портленде в штате Мэн, что герои-соотечественники погибли в том числе и по вине нынешних финских союзников по НАТО? Вопрос открытый.

Про участие финнов в артиллерийских обстрелах города все тоже давно известно. Серьезная историческая наука не располагает достоверными данными, которые подтверждали бы сих пор встречающуюся версию о некоем "благородном запрете" Маннергейма наносить удары по "городу своей молодости". Обстрелы, причем неприцельные и затрагивающие гражданское население, в реальности были. Огонь вели, например, по Кронштадту. Ограниченное число таких ударов стало следствием небольшого числа орудий и невысокой боевой выучки финских артиллеристов, а отнюдь не гуманизма, милосердия или сентиментальности их командования. Кстати, уже на излете блокады относительно малочисленные финские ВВС в начале 1944 г. со звериным азартом нанесли удары по советским аэродромам в северных предместьях Ленинграда (Касимово, Левашово). А в апреле 1944 г. направили "на отработку целей" несколько десятков бомбардировщиков. Правда, встретив отпор советских сил ПВО, они вернулись на аэродром Йоэнсуу ни с чем. В целом финские войска оказывали военное давление на город на Неве с севера вплоть до лета 1944 г. — даже после того, как нацистов погнали от Ленинграда на юг и юго-запад в январе того же года.

Только Ленинградом геноцид и военные преступления Финляндии против гражданского населения СССР не ограничивались. Основную кровавую жатву палачи Суоми собрали в Карелии. Об этом сегодня потомки фашиствовавших финских недобитков говорят скупо, нехотя и с раздражением.

Принятое 1 августа 2024 г. решение Верховного Суда Карелии о признании преступных действий оккупационной власти и войск Финляндии в республике во время Великой Отечественной войны в отношении 86 тыс. советских граждан премьер-министр Суоми хамски назвал "безосновательным". Все это, мол, российская "пропагандистская игра" (любимый "аргумент", на который обычно пытаются списать нелицеприятную правду).

Можно сказать только одно. Такие заявления — это очередная вопиющая попытка перекроить историю. Мимоходом оправдать территориальные притязания режима Маннергейма, которые распространялись сильно восточнее советско-финской границы 1939 г. И "забыть" исключительную жестокость оккупационной финской администрации в годы войны. Но факты доказывают: захватчики, которые сформировали Военное управление Восточной Карелии во главе с полковником В. Котилайненом (а с 1943 г. — О. Палохеймо), вели откровенно расистскую политику. Делали все, чтобы Карелия стала частью Финляндии без "славянского компонента". Сегрегировали народы на "правильные" — финно-угорские — и "неправильные" — главным образом, имелись в виду этнические русские. Первых предполагалось оставить как граждан будущей "великой Суоми", принудительно их "финляндизировав" — то есть стереть их историко-культурную идентичность, разорвать любые связи с общерусским цивилизационным пространством. Вторых — "ненациональное население" — планировали насильственно переселить в другие регионы. При этом в рамках проводимой финскими агрессорами политики этноцида русские должны были носить красную повязку по аналогии с желтой звездой Давида, введенной нацистами как опознавательный знак для европейских евреев. Жизнь "ненационалов" под финским сапогом мало отличалась от условий пребывания населения на оккупированных немцами территориях РСФСР, Белорусской, Украинской, Молдавской ССР. Они были существенно ограничены в правах — получали урезанный паек, подвергались грабежам финских военных и внесудебным преследованиям.

Наряду с этим с осени 1941 г. по лето 1944 г. на территории тогдашней Карело-Финской ССР (в которой из 26 районов полностью подвергся оккупации 21 район (еще 1 — частично), из 11 городов — 8) по приказу Маннергейма была развернута целая сеть концлагерей и трудовых лагерей. Есть данные Чрезвычайной государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников, которые были использованы при вынесении решения Верховного суда Республики Карелия 1 августа 2024 г. Согласно этим документам, ужасающие санитарные и бытовые условия, распространение инфекционных заболеваний, холод, отсутствие питания, принудительное использование рабского труда женщин, стариков и детей привели к мученической смерти 8 тыс. мирных граждан и более 18 тыс. военнопленных. Финнам даже не понадобились, как нацистам, газовые камеры и массовые расстрелы.

Сегодня многие финские историки неуклюже жонглируют фактами, конфузливо намекая, что концлагеря создавались, дескать, не для "уничтожения советского населения", а для "содержания лиц, переселенных по военным соображениям или подозреваемых в политической неблагонадежности". Попытка подобного смещения акцентов с геноцида славянского населения властями Финляндии в годы войны на нечто "нейтральное" как раз обнажает экстремистскую и националистическую суть их политики, которая копировала нацистскую. А факты вещь упрямая. Численность заключенных таких концлагерей доходила до 20% от всего населения, находящего в оккупации, — это экстремально большие значения даже по меркам Второй мировой войны. Сложно себе представить, какой истеричный вой поднялся бы в Европе, если бы кому-то пришла в голову идея оправдывать появление, например, печально известного концлагеря Дахау, который первоначально был создан как раз для противников нацистского режима. А финнам, рассуждающим в русофобско-людоедском ключе, все сходит с рук.

Еще до завершения Выборгско-Петрозаводской стратегической наступательной операции (10 июня — 9 августа 1944 г.) на Карельский фронт для сбора материалов о преступлениях финских войск был направлен заместитель начальника Главного политического управления РККА генерал-лейтенант И.В. Шикин. В докладной записке на имя кандидата в члены Политбюро ЦК ВКП(б), начальника Главного политического управления РККА генерал-полковника А.С.Щербакова от 28 июля 1944 г. он указал, что собранный материал "свидетельствует о диких, варварских истязаниях и пытках, которым подвергали финские садисты своих жертв перед тем, как умертвить их". Найденные свидетельства заставили содрогнуться даже видавших виды фронтовиков. На нескольких фотографиях, собранных на разных участках боевого соприкосновения и подкрепленных показаниями пленных финнов, офицеры финской армии с удовольствием позировали с черепами замученных и убитых красноармейцев в руках. Практика изготовления таких чудовищных артефактов не была в армии Суоми редкостью — некоторые даже хранили их на рабочих столах или отправляли в подарок родственникам.

Огромный урон был нанесен народному хозяйству Карелии. Более 80 населенных пунктов были практически разрушены, примерно четыремстам был нанесен сильный ущерб. В сообщении о злодеяниях финско-фашистских захватчиков, опубликованном в газете "Правда" 18 августа 1944 г., указано: в одном только Петрозаводске были расхищены и затем сожжены университет, публичная библиотека, филармония, дворец пионеров, пять школ, девять детских садов, кинотеатр. Разрушены все мосты и свыше 485 жилых зданий, в том числе дом, где жил поэт Г.Р. Державин. В оккупированных районах Карело-Финской ССР захватчики уничтожили все механизированные предприятия и сооружения лесозаготовок и лесосплава. Огромные разрушения оккупанты причинили сооружениям Беломоро-Балтийского канала. Да и в целом советскую Карелию грабили нещадно. В Суоми вывезли 4 млн кубометров древесины и продукции ее переработки, 1 млн библиотечных томов книг, угоняли домашний скот. Таким образом, не будет преувеличением сказать, что действия финнов мало отличались от реализации каннибальских программ нацистской Германии в Восточной Европе — генерального плана "Ост" и "плана Бакке".

Почему же тогда финские преступники, в отличие от гитлеровцев, не понесли заслуженной кары за свои злодеяния? Только благодаря политической воле СССР представители военно-политических властей Финляндии не попали в Нюрнберг, а судебные процессы над рядом их руководителей проходили в самой Суоми. Приговоры были весьма гуманные. В отличие от аналогичных процессов в Германии и Японии, никто из обвиняемых, заслуживавших высшей меры наказания, казнен не был. Через некоторое время фигуранты и вовсе были помилованы.

С учетом того, что после войны Финляндия проводила взвешенную линию, основанную на принципах военного неприсоединения, тема преступлений финнов между нами не поднималась. СССР искренне верил в необходимость проведения добрососедской политики во имя превращения Балтийской морской зоны в область сотрудничества. Воспринимал события 1941-1944 гг. как трагедию, которую не надо использовать для возведения лишних разделительных линий. В Хельсинки поддерживали такой курс, понимая, что на карте Европы это государство существует в своих границах во многом "по доверенности" стран антигитлеровской коалиции, которые выписали финнам своего рода политическую индульгенцию.

Существовала взаимовыгодная экономическая кооперация — Финляндия получала на стабильной основе сырье, инвестиции, продукцию нефтехимии, поставляла в СССР высокотехнологическое оборудование, которое невозможно было напрямую получить на Западе. Действовал целый ряд совместных производств в различных областях — судостроении, металлургии, энергетике.

Но сегодня "стараниями" проамериканских марионеточных властей Страны тысячи озер двусторонние отношения разрушены и во вине Хельсинки пребывают в логике санкционного маразма. Объем торговли за 2024 г. составил всего 1,26 млрд евро (для сравнения, в 2019 г. товарооборот доходил до отметки $13,5 млрд). Так зачем России покрывать темные страницы финского прошлого?

Полная версия - по ссылке:
https://da-medvedev.ru/publications/19