Стенограмма:
Д.А.Медведев: Уважаемые друзья и коллеги! Мы сегодня проводим очередную встречу с экспертами – встречу, которая посвящена развитию инновационного предпринимательства в нашей стране, посвящена исследовательским центрам. Для чего всё это нужно, я говорить не буду: вы все люди грамотные, сами этим занимаетесь. Предлагаю сконцентрироваться скорее на проблемах, но в любом случае напомню просто, что происходило. Некоторое время назад мы начали создавать нормативную базу. Три года назад вступил в силу закон об инновационных предприятиях при вузах и научно-исследовательских институтах, я подписал его в 2009 году. Не могу сказать, что он произвёл абсолютную революцию, но то, что он принёс пользу, я в этом уверен. Я надеюсь, вы это тоже мне сегодня подтвердите. После этого был целый ряд других решений, событий, мы принимали специальные постановления. За это время было создано более 1,6 тыс. инновационных предприятий, кстати, 300 из них в Сибирском федеральном округе. Они получили довольно значительные, по нашим меркам, преференции в области бухгалтерского учёта, отчётности, в области налогообложения, в области аренды помещений. В 2010 году было принято специальное постановление Правительства, так называемое 218-е, которое обеспечивает государственную поддержку и стимулирует к сотрудничеству соответствующие структуры. В федеральном бюджете на период 2010–2012 годов для финансирования ОКР и научно-исследовательских работ предусмотрено около 20 млрд рублей (в этом году это порядка 7 млрд) и при участии государства реализуется около 100 комплексных проектов по созданию высокотехнологичного производства 92 компаниями и 66 образовательными центрами. Таковы результаты.
Каковы приоритетные направления? Конечно, может быть, самое главное и самое сложное – это дальнейшее формирование благоприятного режима работы, то есть режима наибольшего благоприятствования для инновационной деятельности со стороны государства. Это сложно, потому что государство ничего отдавать не хочет. Такова государственная жизнь, но в то же время, конечно, речь должна идти о совершенствовании не только правового режима в целом, но и рамок налогового и таможенного регулирования и, конечно, о защите интеллектуальной собственности с учётом тех обязательств, которые мы имеем, и того законодательства, которое было принято в последнее время.
Если говорить о защите интеллектуальной собственности, в целом наше регулирование отвечает современным международным трендам. Тем не менее в стране у нас права на интеллектуальные продукты инновационных предприятий принадлежат их учредителям – это высшие учебные заведения, университеты то есть, и научно-исследовательские институты. За рубежом университеты передают патенты разработчикам. На данном этапе мы могли бы предоставлять российским новаторам исключительную лицензию на результат интеллектуальной деятельности. Можно поступить и как-то иначе, давайте обдумаем, потому что от правовой конструкции здесь зависит очень многое.
Второе – это, безусловно, система инновационного менеджмента. Один из очевидных путей состоит в том, чтобы повышать, подчёркиваю, благотворное влияние представителей бизнеса в управляющих органах высших учебных заведений. Давайте об этом тоже поговорим, потому что я считаю, что это в принципе хорошо, но, может быть, есть и другие точки зрения, что бизнес не надо подпускать к органам управления. Мне кажется, что такой симбиоз между предпринимательством и научной средой нам необходим, и не только в смысле коммерциализации тех или иных разработок, но и в смысле управления. Это может оздоровить ситуацию в целом ряде случаев. Я имею в виду, конечно, прежде всего введение соответствующих фигур в составы учёных советов, попечительских советов, наблюдательных советов, тем более что для этого нужно совсем немногое: здесь достаточно просто соответствующих решений и никаких дополнительных нормативных актов принимать не требуется.
И, конечно, недостаток инвестиций остаётся одной из ключевых проблем. Нужно развивать и венчурное инвестирование, и привлекать государственные фонды. Следует также проанализировать возможности IPO в начинающих инновационных компаниях на специально созданных международных фондовых площадках. Не знаю, насколько это способно изменить ситуацию, потому что всё-таки далеко не каждая компания способна выйти даже на такое IPO, но, наверное, это один из возможных путей.
И, наконец, речь идёт об элементарной поддержке молодых учёных, которые занимаются перспективными исследованиями, включая проблемы жилья. Я этим занимаюсь достаточно давно, мы с коллегами об этом только что говорили. Действительно, здесь всё сдвинулось с мёртвой точки, причём с большим трудом, с инерцией. Не скрою, пришлось это в ручном режиме продавливать, но тем не менее в прошлом году было приобретено 238 квартир, по-моему, в общей сложности.
Реплика: 259.
Д.А.Медведев: 259 – ещё лучше: чем больше, тем лучше. И, соответственно, жилищные сертификаты выдаются. И здесь, в Сибирском отделении РАН, эта работа будет, вне всякого сомнения, продолжена.
Я бы на этом, пожалуй, завершил свою вступительную часть. Давайте поговорим о том, как жить дальше. Прошу вас.
Д.Н.Песков: Уважаемый Дмитрий Анатольевич, уважаемые участники! Меня зовут Дмитрий Песков, я директор направления «Молодые профессионалы» Агентства стратегических инициатив. Тоже много времени работаю с этой же темой. Ровно год назад, ровно на этой же площадке мы с Дмитрием Бенедиктовичем (Д.Б.Верховод, генеральный директор ОАО «Технопарк Новосибирского академгородка») проводили форсайт академгородка, смотрели, как и куда он будет развиваться. Вот улыбаются коллеги, которые участвовали тогда в заседании. И, откровенно говоря, большинство прогнозов, которые у нас получились, были довольно негативные. И раз у нас разговор в формате «Открытого правительства» подразумевает честный и открытый разговор, то, конечно, глядя на результаты деятельности 217-го ФЗ, можно сказать, что общая капитализация компаний стремится к очень большим цифрам. Поэтому можно честно сказать, что если у нас получилось что-то по-настоящему хорошо, то это - стимулировать инновации. И надо использовать опыт тех, кто всё-таки смог в этой, ну честно скажем, довольно кислотной среде свои компании создать и в честной мировой конкуренции их продвигать. Поэтому здесь сегодня и те, которые выжившие, и те, которые победители, несмотря ни на что. Мы хотели бы опытом выживших и опытом победителей сегодня поделиться.
Учитывая крайний недостаток времени, я просил бы всех укладываться в формат четырёх минут, с тем чтобы у нас осталось время на разговор. И действительно говорить максимально даже не о проблемах, а о том, что надо непосредственно изменить, что сегодня государство должно сделать.
Я хотел бы предоставить слово генеральному директору технопарка Новосибирского академгородка, Димитрию Бенедиктовичу Верховоду.
Д.Б.Верховод: Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Уважаемые коллеги!
Мы знаем, что основным механизмом создания малых инновационных предприятий при вузах и исследовательских институтах является 217-й ФЗ. Во-первых, хочу сказать большое спасибо: мы понимаем, каких административных усилий стоило принятие этого закона и его, можно сказать, продавливание. И относительно этого закона сейчас есть две новости, как обычно: одна – радостная, другая – грустная. Радостная новость состоит в том, что 217-й закон работает. Это означает, что после всех доработок, поправок и разъяснений он позволяет вузам и научно-исследовательским институтам создавать малые инновационные предприятия и передавать им свою интеллектуальную собственность. Однако, к сожалению, этот закон не работает в том смысле, что он не достигает, с нашей точки зрения, своей основной цели: он не позволяет НИИ получать реальные доходы от своей интеллектуальной собственности. Главной причиной этого является то, что средства, получаемые вузами НИИ от деятельности малых инновационных предприятий, поступают на единый бюджетный счёт учреждения в Федеральном казначействе и подпадают под все ограничения Бюджетного кодекса и 94-й ФЗ.
Кроме этого малые инновационные предприятия, созданные по 217-му закону, не могут привлекать внебюджетные инвестиции, так как это приводит к размыванию, так сказать, доли учреждения, а это законом непосредственно запрещено. Чтобы раскрыть потенциал 217-го ФЗ, по мнению нашего инновационного сообщества здесь, в академпарке, надо принять несколько весьма радикальных решений. Во-первых, освободить государственные вузы и лаборатории НИИ от регулирования доходов, получаемых от коммерциализации интеллектуальной собственности, имеется в виду и продажа патентов, и лицензий, и товарных знаков, и создание доходов от малых инновационных предприятий. Мы предлагаем для этого позволить государственным вузам и НИИ вести отдельные внебюджетные счета, и вот эти самые доходы, получаемые от использования интеллектуальной собственности, зачислять на эти счета и распоряжаться ими по своему усмотрению вне тех жёстких рамок, которые имеют счета в Федеральном казначействе. Кроме этого мы считаем, что необходимо снять все ограничения на распоряжение вузами и НИИ своей интеллектуальной собственности. Посмотрите, как только вузы начнут получать реальные доходы от этой интеллектуальной собственности, они начнут её реально оценивать, а значит, относиться к ней с должной рачительностью и использовать её уже так, как считают нужным. С нашей точки зрения это позволит и привлекать инвестиции, и выходить на рынки капитала, и выходить на рынки интеллектуальной собственности. Сейчас это, к сожалению, не работает.
Д.А.Медведев: Я всё-таки не понял второго. Первое предложение вполне конкретное. Это не значит, что оно лёгкое. А что имеется в виду под снятием ограничений?
Д.Б.Верховод: Сейчас доля вуза или учреждения после по 217-му закону не может быть размыта. В результате получается, что если предприятие привлекло какие-то внебюджетные инвестиции, то оно должно довложить свою долю чисто денежно в это же предприятие. В результате оно ограничено в привлечении внебюджетных инвестиций, в том числе и в привлечении просто капитала, с рынка капитала.
Д.А.Медведев: Понятно. А как это к интеллектуальной собственности-то относится?
Д.Б.Верховод: К сожалению, никак. В том-то и дело…
Д.А.Медведев: У вас-то как раз про интеллектуальную собственность там речь идёт.
Д.Б.Верховод: Нет, в том-то и дело: получается, что интеллектуальная собственность, которая внесена в это малое инновационное предприятие, подпадает под ограничение, то есть она должна быть соответствующим образом оценена и в дальнейшем ей распоряжаться невозможно.
Д.А.Медведев: А как вы хотели бы ею распоряжаться?
Д.Б.Верховод: Вообще снять все барьеры, то есть пускай она, если необходимо привлечь серьёзные инвестиции в капитал, размывается. Само учреждение решит, выгодно ему или нет, оно само оценит свою собственность по сравнению с теми инвестициями…
Д.А.Медведев: Интеллектуальная собственность не может размываться, потому что это – абсолютное право.
Д.Б.Верховод: Размывается доля.
Д.А.Медведев: Доля в чём?
Д.Б.Верховод: В предприятии.
Д.А.Медведев: Это другое дело. Тогда нужно просто правильным образом формулировать, потому что это не имеет всё равно прямого отношения к интеллектуальной собственности: это – размывание доли.
Д.Б.Верховод: Это размывание доли, внесённой в виде…
Д.А.Медведев: Не интеллектуальной собственности?
Д.Б.Верховод: …в виде интеллектуальной собственности. Именно так.
Д.А.Медведев: Ладно, продолжайте.
Д.Б.Верховод: Кроме этого мы предлагаем снять архаичные и дискриминационные барьеры, которые душат в первую очередь, конечно, малые инновационные предприятия.
Что касается таможенных барьеров, Вы уже однажды по этому поводу достаточно образно выразились. Я не буду этого касаться. Что касается налоговых проверок, это особенно чувствительно для предприятий в стадии стартапа, когда идёт закупка оборудования, когда идёт закупка материалов. Естественно, это приводит к возмещению предприятиям НДС, а за этим следуют камеральные и перекрёстные проверки, за этим следует такой ворох всяких бумаг, требований и ограничений, что для маленького предприятия равносильно смерти. Поэтому здесь тоже надо принимать какие-то решения, потому что НДС-то копеечный возмещается. Он не стоит той бумаги, которую необходимо сдавать в налоговую инспекцию.
Кроме этого мы предлагаем полностью отменить валютный контроль по сделкам инновационных компаний. В прошлом году Росфиннадзор проверил целенаправленным образом, то есть было специальное распоряжение проверить резидентов технопарка Новосибирского академгородка. Проверили девять компаний, восемь из них оштрафовали в среднем на 40 тыс. рублей в основном за нарушение при оформлении паспортов сделки. Смотрите, что получается: если предприятие задержало, недополучило валютную выручку хотя бы на один день по сравнению со сроком, указанным в контракте, Росфиннадзор штрафует его на величину от 75% до 100% от недополученной выручки. Смотрите, какая дикость получается: сначала партнёр или покупатель обманул предприятие, потом родное государство его «обуло» на такую же сумму. Поэтому мы полностью рассчитываем на скорейшую отмену валютного регулирования и валютного контроля, включая оформление паспортов сделки при экспорте несырьевых товаров и услуг. Соответствующие изменения законодательства предусмотрены дорожной картой национальной предпринимательской инициативы, и мы знаем, что буквально на днях, по-моему 29 июля, Вы подписали соответствующее распоряжение Правительства. Мы очень надеемся, что это распоряжение будет выполнено, эта работа будет доведена до конца. Мы всячески готовы участвовать в этой работе, в том числе участвовать в её мониторинге.
Мы хорошо понимаем, что создание малых инновационных предприятий не является самоцелью. Для вузов и НИИ эти предприятия в первую очередь играют роль интерфейса при взаимоотношениях с реальным сектором экономики. Кроме этого это некие брокеры, которые продают возможности вузов и НИИ промышленности и другим секторам экономики. Но есть два «но». Первое «но» состоит в том, что сами по себе вузы и НИИ для реального сектора экономики являются, прямо скажем, ненадлежащим партнёром хотя бы в силу тех же самых бюджетных ограничений, так как они – бюджетные учреждения. Но и малые инновационные предприятия, которые эти вузы и НИИ создали, реальным сектором экономики тоже не воспринимаются как реальные партнёры, во-первых, в силу их малости, во-вторых, в силу отсутствия какой-то производственной инфраструктуры, технологической инфраструктуры, отсутствия коммерческого опыта. Где выход? Выход – это, извините за каламбур, приход, это приход этих предприятий в технопарки. В технопарках малые инновационные предприятия получают необходимую технологическую инфраструктуру (я надеюсь, мы сегодня сможем вам показать, как она выглядит), кооперируются с успешными инновационными компаниями, обладающими коммерческим опытом, консалтинговыми компаниями, получают все необходимые услуги и приобретают опыт и, как результат, обретают возможность стать партнёрами крупного бизнеса.
Кроме этого мы считаем, что технопарки – это место встречи вузовской и академической науки с реальным сектором экономики. У нас в академпарке есть реальный опыт выполнения разработок по заказу транснациональных компаний, госкорпораций, силовых ведомств. Та технологическая инфраструктура, которая у нас существует, позволяет нашим резидентам находить инновационные решения, изготавливать прототипы, выпускать малые серии продукции, то есть реально работать под заказ крупного бизнеса.
Как мы знаем, в Соединённых Штатах основным востребователем инновационных разработок в своё время было как раз министерство обороны. У нас ситуация лучше, у нас государство взяло на себя работу и пересчитало этих основных востребователей: их 46 – госкорпораций и компаний с госучастием. К нашему счастью, в течение длительного времени проблемы этих компаний никто серьёзно не решал, и это открывает перед нами огромный рынок. Мы между собой эти 46 компаний прозвали «46 толстяками», и мы очень хотим с ними реально сотрудничать и считаем, что у нас есть и такой опыт, и такие возможности. Мы хотим обратить внимание Правительства и этих «46 толстяков» на технопарки как на место создания эффективных RnD-подразделений этих компаний, как на место встречи вузовской академической науки с реальным сектором при посредничестве малых инновационных компаний. Но мы предлагаем и обязать «46 толстяков» разместить свои RnD-подразделения в действующих технопарках и национальных исследовательских университетах. Мне могут сказать, что слово «обязать» это вообще не рыночная категория, что так не должно быть. Я считаю, что это совсем не так. Действующие механизмы корпоративного управления вполне позволяют это сделать. И для начала мы приглашаем госпредставителей и независимых директоров этих компаний побывать здесь, у нас, в технопарке и посмотреть наши возможности, посмотреть разработки наших резидентов, посмотреть нашу кооперацию с академическими НИИ и университетами и в дальнейшем принять самостоятельно такие решения. Единственная просьба: не всех сразу, а то мы захлебнёмся.
Д.А.Медведев: Спасибо.
Д.Н.Песков: Спасибо, Дмитрий Бенедиктович. Коллеги, прошу следующих быть несколько короче и придерживаться формата «один выступающий – одно решение», иначе у нас, к сожалению, никто не успеет выступить.
Пожалуйста, ректор Саратовского государственного университета Леонид Юрьевич Коссович.
Д.А.Медведев: Коллеги, можно не выходить, не вставать, говорить как вам удобно. Мне кажется, сам дух этой дискуссии заключается в том, чтобы вам было комфортно. Если вам удобно встать, пожалуйста, смотрите.
Л.Ю.Коссович (ректор Саратовского государственного университета): Спасибо. Глубокоуважаемый Дмитрий Анатольевич! Дорогие коллеги! Мы – Национальный исследовательский университет России. Мы по своему статусу обязаны заниматься инновационной деятельностью. Мы обязаны создавать малые инновационные предприятия (МИПы). Наш инновационный пояс сейчас работает. В составе нашего инновационного пояса 13 предприятий. Мы своё обещание, Дмитрий Анатольевич, которое мы Вам давали на Госсовете, выполнили: они работают успешно. Сейчас я остановлюсь на главном, основном, ведущем примере нашего опыта работы – нами созданного предприятия «Русмарко». Опыт работы успешный…
Д.А.Медведев: С кем? С предприятием?
Л.Ю.Коссович: «Русмарко» – это наше предприятие, созданное вместе с фармакологическим российским бизнесом. Наши специалисты изобрели нановолоконную раневую повязку, которая обладает уникальными свойствами. Это прорыв в лечении ожогов, различного рода язв, пролежней и так далее, и так далее, хирургических ран. Уникальность определяется такими свойствами как ранозаживляемость, антисептичность, биодеградируемость. То есть при этом нет боли при лечении, растворяется повязка прямо на ране и отсутствует появление келоидных рубцов. У нас заканчивается регистрация, патент получен. И, Дмитрий Анатольевич, разрешите Вам подарить вот (передаёт Д.А.Медведеву повязку).
Д.А.Медведев: Спасибо.
Л.Ю.Коссович: Создание этой повязки явилось первым шагом на пути создания целой линейки материалов и создания практически новой отрасли промышленности.
Метод электроформования полимеров. Здесь мы работали с природным биополимером хитозаном, а метод электроформования самых разных полимеров помог сделать различные биомембраны, в частности с антибактерицидными свойствами для лечения, создания медицинской одежды, респираторов, разного типа масок. Вот здесь примеры есть, это уже в продаже: фильтры сверхтонкие, тонкочувствительные фильтры, которые (в частности, вот здесь примеры) применяются для очистки крови.
Д.А.Медведев: Всё-то не сгружайте, иначе я здесь обрасту просто подарками. Потом передадите, спасибо.
Л.Ю.Коссович: Наши мембраны для очистки крови дешевле импортных, они лучше импортных и дешевле более чем в 10 раз. Можно много об этом говорить, но самое главное – то, что без той политики, которая была проведена в отношении национальных университетов, начиная с конкурса инновационных вузов, этого бы не было. Но, углубляясь по этому пути – по пути коммерциализации, расширения (а рынок формируется, потенциально он уже для нынешних материалов оценивается для России порядка 19 млрд рублей в год), мы получили очень большие проблемы и получаем их. Во-первых, нельзя создать базовую кафедру на созданном нами предприятии. По нынешнему законодательству базовые кафедры делаются только в научных организациях и по территориальному принципу.
Далее – работа в рамках 217-го ФЗ. Уже было сказано об этом много. Есть лакуны, есть противоречия, и мы понимаем, что нужно, по крайней мере представляем с практической стороны, что нужно, и предложения эти мы готовы в любой момент дать.
И наконец рынок. Рынок новых, инновационных материалов, если не будет поддержки государства в определённых направлениях, конечно, работать не будет, то есть нужны госстандарты, нужны регламентации разного вида, и тогда союз государства в лице вузов и бизнеса будет работать эффективно. Если будет возможность, Дмитрий Анатольевич, я сейчас могу два пункта из тех наших предложений зачитать.
Д.А.Медведев: Да, давайте. Я думаю, что с этого надо было прямо начать. У меня просто есть предложение не только к Вам, но и ко всем. Мне всегда очень интересно послушать то, что сделано, потому что это на самом деле интересно и приятно. Но наша с вами встреча такая краткосрочная, кратковременная, поэтому у меня есть предложение сразу формулировать ваши идеи, что нам желательно усовершенствовать.
Пожалуйста.
Л.Ю.Коссович: Кстати, противоречия, которые имеются, и лакуны, которые имеются, приводят к очень большим, многочисленным проверкам со стороны контролирующих органов.
Д.А.Медведев: Ну вот, например.
Л.Ю.Коссович: Нас в этом году проверяли шесть месяцев разные структуры (дублирующие проверки) и практически мы отвечали на одни и те же вопросы разным контролирующим организациям.
Надо разрешить вузам, по нашему мнению, создавать базовые кафедры не только в научных организациях, но и на производственных предприятиях, в том числе на вузовских малых предприятиях, вне зависимости от территориального расположения вуза.
Д.А.Медведев: Вы это сказали уже. Я уже пометил.
Л.Ю.Коссович: Следует предоставить малым инновационным предприятиям, на базе которых расположены вузовские кафедры, возможность безвозмездного использования оборудования, находящегося на этой кафедре, первые два-три года. Это необходимо для проведения совместных научно-исследовательских работ, отработки технологий, а также выпуска опытных партий. Только после этого предприятие может быть готово к заключению договоров аренды оборудования, даже льготных.
Взимание арендных платежей в период от разработки продукции до выхода на рынок становится губительным для предприятия. Нам очень тяжело работать, Дмитрий Анатольевич.
Д.А.Медведев: Спасибо большое.
Д.Н.Песков: Спасибо. Следующее выступление у нас – Евгений Александрович Павлов, директор...
Д.А.Медведев: Представил себе, что бы где-нибудь за границей мы бы так сидели, и коллеги бы выступили и завершили бы своё выступление словами «нам очень тяжело работать». Я понимаю, что вам тяжело, но это, к сожалению, показывает и определённую парадигму нашего мышления.
Всем тяжело. Надо просто вперёд идти и предлагать что-то.
Пожалуйста, продолжаем.
Е.А.Павлов (выпускник Сибирского федерального университета, директор и соучредитель ООО «Унимет»): Дмитрий Анатольевич, Евгений Александрович, представляю Сибирский федеральный университет и компанию «Унимет». У нас в принципе всё хорошо, но есть вопросы.
Д.А.Медведев: Правильно.
Е.А.Павлов: Мы сейчас работаем с такими крупными центрами, как центр «Сколково». Мы должны на следующей неделе получить диплом. Вопрос вот в чем: у нас страна очень большая, и достаточно… В каждом крупном городе, как в частности в Новосибирске, есть прекрасный технопарк, сделать на базе этого технопарка некое представительство фонда «Сколково», и чтобы проекты уровня, например, до 30 млн рублей, проходили экспертизу в таких центрах. Сам я из Красноярска, у нас там тоже есть КРИТБИ (Красноярский региональный инновационно-технологический бизнес-инкубатор). Почему это необходимо сделать? Потому что все эти перелёты, определённые вопросы бюрократии несколько задерживают всю работу в целом. Я считаю, что экспертизу проектов не с большим объёмом финансирования, а с каким-то ограниченным можно делать на местах. Фонд Бортника, например, успешно такую работу проводит, разбюрокрачивает эту работу, то есть везде находится представитель, всё понятно, всё очень эффективно. Я считаю, что все фонды с государственным участием должны находиться фактически в какой-то шаговой доступности – это очень важно для инновационных стартапов, для скорости работы, для консультирования. Я считаю, что вот это надо сделать.
Д.Н.Песков: Я бы только сказал, Евгений Александрович, не представительство, а партнёрскую сеть.
Е.А.Павлов: Да, тут можно конкретизировать, что не надо как бы увеличивать количество чиновников. Просто ни у кого не вызывает сомнения, что эксперты, которые присутствуют, в частности, вот здесь, в Новосибирском академгородке, способны провести экспертизу, ни у кого. Просто, наверное, по проектам не на 1 млрд, но, может быть, до 30 млн рублей это можно сделать и на месте.
Д.А.Медведев: Понятно.
Е.А.Павлов: Спасибо.
Д.Н.Песков: Большое спасибо. Следующее выступление – Иван Сергеевич Шелемба, ООО «Инверсия-Сенсор». Пожалуйста.
Д.А.Медведев: Пожалуйста.
И.С.Шелемба: Добрый день, Дмитрий Анатольевич! Уважаемые коллеги! Позвольте поделиться нашим скромным опытом. Мы – компания «Инверсия-Сенсор», небольшой стартап, работаем в области приборостроения. Наши продукты уже работают на объектах. Вы, наверное, видели, высокие здания технопарка, там стоит наша система мониторинга деформаций. В Санкт-Петербурге на заводе…
Д.А.Медведев: Вот такие?
И.С.Шелемба: Да. На завод «Электросила» в Санкт-Петербурге…
Д.А.Медведев: Круто смотрится на самом деле.
И.С.Шелемба: …мы поставляем системы термометрии для турбогенераторов. Наши системы стоят на Саяно-Шушенской ГЭС, на шахтах Кузбасса. В общем, наша компания стартовала с того, что мы получили грант Фонда Бортника, а после этого много работали, и нам два раза крупно повезло. Первый раз нам крупно повезло, когда мы оказались в инкубаторе при Институте автоматики СО РАН, здесь совсем недалеко: там мы сделали первые прототипы. Второй раз нам повезло, что получился проект технопарка с использованием инфраструктуры ЦТО: мы смогли сделать первые серийные образцы и запустить мелкосерийное производство.
Для того чтобы мы были по-настоящему успешной компанией, нам должно повезти третий раз: мы должны привлечь крупные заказы. Но для нас, маленькой компании, пробить таких монстров, как «Роснефть» и других «толстяков», которых Дмитрий Бенедиктович (Д.Б.Верховод) перечислял, сложно: не хватает мяса просто, и часто мы не знаем, с какой стороны входить в такую компанию, как «Роснефть». Поэтому от лица небольших инновационных компаний, от лица малого бизнеса академгородка и Новосибирской области мы тоже Вас просим посодействовать тому, чтобы вот эти крупные компании свои инновационные подразделения каким-то образом размещали здесь. Я уверен, если «Роснефть» будет сидеть в соседнем помещении и мы придём и ещё 20–30 таких же компаний, как наша, принесут им готовые уже решения, а по тем решениям, которых ещё нет, «Роснефть» сделает запрос и сделает нам за полгода-год. Такое предложение. Спасибо.
Д.А.Медведев: Спасибо.
Д.Н.Песков: Следующее выступление у нас – Александр Анатольевич Кычаков, председатель правления фонда «Эндаумент НГУ».
А.А.Кычаков: Уважаемый Дмитрий Анатольевич, уважаемые коллеги! Я представляю фонд-собственник целевого капитала «Эндаумент Новосибирского государственного университета», и тема выступления – «Предпринимательство и вузы».
Хотелось бы привести две цифры в начале выступления. В бюджете на 2012 год заложено на всю систему высшего и послевузовского профессионального образования 438 млрд рублей. Соответственно, нашим модератором-экспертом озвучена цифра буквально недавно в интервью, что корпорации (экспертная оценка) тратят на доучивание специалистов порядка 500 млрд рублей ежегодно. Вопросы: почему корпорации не переводят свои бюджеты на площадку вузов и не удаётся создать взаимную синергию? По данным Форума доноров, в России на текущий момент по закону 275-ФЗ «О фондах целевого капитала некоммерческих организаций» в сфере образования зарегистрировано не более 45 фондов при 1,3 тыс. университетов, находящихся в системе Минобра. То есть можно констатировать факт, что фонды целевого капитала, закон о которых в 2006 году принят, как эффективная социальная технология не работают, то есть они практически не влияют на развитие образования на текущий момент.
Почему это происходит? Вроде как и бизнес осознаёт, и вузы осознают, что нужно идти друг другу навстречу, но зачастую сейчас сложилась практика, что фонды целевого капитала создаются либо вузами, либо бизнесом и возникает определённый элемент взаимного недоверия, то есть у вузов нет механизма вложения средств в фонды. То есть мы предлагаем, чтобы всё-таки модель была вот такая, что и бизнес, и вузы как-то вкладывались вместе и развивали эти фонды. Как же это сделать? Как запустить этот механизм как технологию? Наш фонд был зарегистрирован третьим в стране, и мы уже порядка пяти лет успешно работаем.
Д.А.Медведев: У вас сколько денег-то там?
А.А.Кычаков: Денег мало – 21 млн, пока копейки в масштабах страны. К этому я сейчас и подхожу, что не удалось создать после кризиса. Соответственно, фондов, в которых есть какие-то деньги, – буквально единицы, не больше пяти (это МГИМО, Высшая школа экономики), куда корпорации целенаправленным путём отправили эти деньги. Эффективный размер минимальный, как мы считаем, – это не менее 1 млрд рублей, ну как минимум 500 млн должно быть в фондах, в системе, чтобы процентный доход обеспечивал какой-то минимально необходимый бюджет для функционирования этих фондов. Соответственно, системный запуск фондов в системе высшего профессионального образования… То есть если после реформы мы говорим о том, что возможно сокращение количества вузов (сейчас это обсуждается, я не берусь давать какие-то оценки), но если мы возьмём 1 тыс. вузов и по 500 млн рублей, то необходимость создаваемого вот сейчас этого финансового рычага и кулака составляет порядка 500 млрд рублей, то есть это сумма, которая в общем-то не очень большая в масштабах государства. Но и не маленькая.
Как же сделать, чтобы действительно совместно обеспечить эти усилия – и бизнеса, и государства на совместное обеспечение этого финансового кулака? Мы проанализировали, и наше предложение следующее: каркас инновационной системы, то есть на данный момент можно констатировать факт, что очень много государством сделано в этом плане. То есть Стратегией инновационного развития-2020 46 госкорпораций, территориальные кластеры (в процессе проработки Минэкономразвития, конкурс проведён – 25 кластеров) и 30 национальных технологических платформ... И есть росток в новой экономике – это «Сколково». Мы считаем, что опыт «Сколково» пришло время… То наполнение Сколтеха, те механизмы, которые сейчас сделаны по его наполнению, необходимо мультиплицировать именно в этой новой системе координат, то есть направить модель, повторить в 29 национальных университетах и в девяти федеральных университетах.
Как мы и говорили (вот тут небольшой слайд), мы считаем, я, как бизнесмен и председатель правления этого фонда, что с точки зрения бизнеса вузы как раз являются этим ядром, и мы заинтересованы. Мы сейчас видим, что государство создало все предпосылки для эффективного старта вот этой экосистемы, то есть изменения ландшафта. Для изменения этого ландшафта, как мы и говорили, необходимо внести соответствующие поправки, может быть, как предыдущий выступающий говорил, как-то обеспечить либо на механизмах софинансирования вложение средств, либо разрешить вузам те внебюджетные средства вкладывать в программы долгосрочного развития, тем самым обеспечив университетам и бизнесу общий язык.
Кроме этого мы считаем, что для формирования этой среды необходимо создать критическую массу именно среднего бизнеса. То, что сейчас происходит в вузах, вот эти малые предприятия… Вузы всё-таки мыслят категориями, когда мы говорим (и один из Ваших тезисов был проведение IPO)… Вузы пока мыслят категориями, к сожалению, действительно, малых предприятий, и переход на большие и средние предприятия пока не реализован, то есть он не идёт. Соответственно, необходимо, в том числе, формирование вот этой экосистемы, которая в «Сколково» сделана, то есть и жизненная среда, и обеспечение жильём, и офисы рядом с исследовательскими центрами. Необходимо вот это повторить в этих 29 регионах. Спасибо за внимание.
И я хотел сказать, что на примере Новосибирска тоже мы видели, что фонд РЖС совместно с Академией наук для молодых учёных это реализует, и сейчас МГУ активно участвует, технопарк есть… Но мы видим такую проблему, что уже у средних компаний, не у тех малых, о которых говорили… Нужен следующий шаг: где им жить, где будут жить средние и крупные корпорации. Необходимо создание таких территорий развития и активное участие в этом как фонда РЖС, так и региональных администраций. Спасибо за внимание.
Д.А.Медведев: Спасибо.
Д.Н.Песков: Спасибо. Следующий выступающий у нас Вера Мысина, председатель совета молодых учёных РАН.
В.А.Мысина (председатель совета молодых учёных Российской академии наук): Здравствуйте, уважаемые коллеги! Здравствуйте, Дмитрий Анатольевич! Я председатель совета молодых учёных Российской академии наук и приехала сюда с одной-единственной целью – как раз сказать о той проблеме, в которой Вы можете нам помочь. Первое. Не знаю, помните ли Вы или нет, в 2009 году, 15 декабря, было заседание с членами Российской академии наук, я тоже там присутствовала и говорила о проблемах молодых учёных.
Основная проблема – это, конечно же, жильё. Нам надо удерживать интеллектуальный потенциал в стране, и поэтому решать эту проблему очень важно. Тогда Вы сказали: «давайте - 5 тыс. квартир для молодых учёных Российской академии наук». То был 2009 год, сейчас на дворе 2012-й. Вы сами уже упомянули, что где-то реализовано (мы посчитали) чуть больше 300 квартир из этих 5 тыс. Молодые учёные постоянно пишут в совет, мы постоянно встречаемся, говорят о том, что мы можем скоро перестать молодыми учёными быть, а нашу проблему жилищную так никто и не решит. Дело всё в том, что мы подключились к реализации этого поручения очень активно и непосредственно, потому что, как мы поняли, это дело рук утопающих, то есть они сами могут себя спасти. И что же мы увидели? Мы увидели следующую вещь: к сожалению, это стоит признать и об этом я здесь хотела сказать: руководство Академии наук недостаточно работало для того, чтобы реализовать это и помочь своим молодым учёным в решении этой проблемы. Потому что мы занимались абсолютно не теми вещами, которыми должны были заниматься. Но нам приходилось этим заниматься, потому что, как я уже сказала, иначе бы, возможно, вообще ничего не было.
На этом фоне единственным лучом света в этом тёмном царстве было Сибирское отделение, в котором есть динамика и развитие, с которым мы пытались решать эти проблемы. Пока мы пытались всё это решить, мы изучили структуру Академии наук и поняли, что у руководства нет системного понимания того, как решать эту проблему. Непонятно, кто и за что отвечает и вообще неясно, куда мы движемся. Так как мы это изучили и хотели каким-то образом изменить, и в первую очередь сохранить Российскую академию наук для России (потому что это действительно величайшая история, это великолепные научные школы), то мы… Вот я приехала сюда с одной только целью - сказать Вам: «Дмитрий Анатольевич, услышьте нас и помогите нам в реализации нашего проекта модернизации Академии наук». Мы довольно чётко и системно представляем, как это сделать. Мы молоды, да, мы молодые учёные, но мы не пионеры, не революционеры, мы очень прагматично, разумно и довольно понятно представляем, как это сделать.
Д.А.Медведев: Как?
В.А.Мысина: Если я сейчас начну рассказывать, я боюсь просто…
Д.А.Медведев: Рассказывайте.
В.А.Мысина: Хорошо.
Д.А.Медведев: Рассказывайте, потому что вы сказали, что академия к этому не готова, хотя её нужно сохранить, но, видимо, она работает скверно. Во всяком случае всех начальников академии надо разогнать, потому что они не выполняют поручения Президента и Правительства. Вы готовы взять это в свои руки – берите. Как это сделать?
В.А.Мысина: В первую очередь на совете молодых учёных и между собой мы обсуждали уже, как это можно сделать. В прошлом году, в ноябре у нас было большое собрание, и там в докладе я по пунктам перечислила кратко, как это можно сделать.
Д.А.Медведев: Вы скажите вкратце, как это сделать.
В.А.Мысина: Первое. Мы считаем, что нужно сократить руководство Академии наук, чтобы его было меньше. Это очень важно по причине того, что…
Д.А.Медведев: Понятно, я в принципе с вами согласен.
В.А.Мысина: Пусть никто на меня не обижается, но мы нахлебались довольно много. И мы хотим, чтобы действительно великолепная идея в истории России – Российская академии наук, которая дала стране очень много и всегда служила верой и правдой своему Отечеству, – просто не исчезла, и чтобы не получилось так, что модернизировать будет уже нечего. Поэтому мы по пунктам всю структуру прошли, описали, у нас есть эта концепция. Хотели бы Вас пригласить услышать эту концепцию.
Д.А.Медведев: Я запомнил: значит, нужно сократить руководство Академии наук. Это понятная для меня вещь. Что ещё нужно сделать, чтобы квартиры молодые учёные получили?
В.А.Мысина: Есть ещё бюрократический аппарат, я сейчас говорю про центральную Российскую академию наук. У нас есть отделения по направлениям наук, и это является неким буфером между институтами и президиумом Российской академии наук, что вообще тормозит в принципе всё. К сожалению, я здесь не побоюсь упомянуть об этом, средний возраст академиков-секретарей у нас где-то под 80 лет, то есть больше комментариев не надо.
Для того, чтобы действительно технологические прорывы случились и наша экономика, страна вышли в лидеры, для этого нам нужны те самые научные проекты. Если сократить вот эти отделения и напрямую подчинить институты президиуму, тогда будет быстрее обратная связь и будут быстрее реализованы те проекты, которые есть и которые сейчас просто зависают, застывают. Кстати, здесь можно сказать и о реализации тех жилищных сертификатов, о реализации квартир, то есть довольно всё непрозрачно, нечётко. И сколько уже нашему большому объединённому совету? Три года. И сколько мы ни бились, поверьте, мы ничего не можем сделать: нас вроде бы и слышат, но в то же время ничего не предпринимают.
И очень бы хотелось сказать, что всё, что я говорю, – это не то чтобы какой-то вызов. Я считаю, что наступило время меняться, но здесь, к сожалению, Дмитрий Анатольевич, всё зависит от государства. Если Вы решите, если Вы услышите эту концепцию… Я, конечно, могу сейчас дальше, если Вы позволите, продолжать, что дальше можно делать. Но нам бы хотелось, чтобы эта концепция была увидена, услышана и ещё раз подчеркнуть, что есть много разумных людей, собственно говоря, в Академии наук, очень много – и академиков, и членов-корреспондентов. Я думаю, они поддержат нашу концепцию, потому что она пойдёт только на пользу Академии наук и России в целом. Дмитрий Анатольевич, услышьте, пожалуйста.
Д.Н.Песков: Вера, услышьте меня, пожалуйста.
В.А.Мысина: Да, услышьте и увидьте нашу концепцию.
Д.А.Медведев: Я не только вас слышу, я даже вас неплохо вижу пока.
В.А.Мысина: Спасибо.
Д.А.Медведев: Это первое. Второе: просто у вас как бы динамика мысли развивалась от квартир для молодых учёных к реформированию Академии наук. Собственно, нужно заниматься и тем, и другим. У меня это сомнений не вызывает. Я просто хотел бы понять, как всё-таки вы представляете себе решение жилищного вопроса, потому что это абсолютно практичная такая вещь, и мы действительно это с вами обсуждали. Вот что делать, чтобы большее количество молодых ученых получало квартиры? Деньги на это есть.
В.А.Мысина: Вот деньги на это есть. Есть проблема – то, что цена Минрегиона не та, по которой можно покупать квартиры. Это первая проблема. То есть мы можем даже иметь деньги, но мы не можем их покупать, деньги уходят в бюджет, и молодые учёные остаются с носом. Вторая проблема – служебное жильё. А деньги рассчитывались из расчёта неслужебного жилья. И получается, что мы покупаем коробку, в которой ничего нет, но молодой учёный должен заехать, и он знает, что это служебное жильё. Соответственно, он не может вложить туда свои деньги на ремонт, потому что это 500 тыс. и более, и ему сложно где-то их найти, к тому же это и служебное жильё. Вот как-то надо решить эту проблему.
Д.А.Медведев: А вы считаете, что это должно быть неслужебное жильё?
В.А.Мысина: Мы знаем, что изначально предполагалось на заседании Правительства, и Вы об этом говорили, что эти квартиры пойдут молодым учёным под приватизацию через некоторое время работы.
Д.А.Медведев: Да.
В.А.Мысина: Дальше было решено руководством, что это будет служебное жильё.
Д.А.Медведев: Но как раз одно другому не противоречит.
В.А.Мысина: Мы считаем, что должен быть комплекс – и приватизация, и служебное жильё, и общежитие для аспирантов, то есть всё должно вот так системно, поэтапно решаться. Когда ты аспирант, тебе надо жить в общежитии, и ты не можешь претендовать на что-то большее. Ты должен этого достичь. Потом служебное жильё, потом - этап кооператива, который сейчас реализуется с фондом РЖС, потом этап приватизации жилья.
Д.А.Медведев: Так вот сейчас эти квартиры, которые даются, на каком правовом основании даются молодым учёным?
В.А.Мысина: Это идёт как служебное жильё.
Реплика: Договоры на время работы.
Д.А.Медведев: То есть это договоры найма и статус служебный у этих помещений? Понятно.
В.А.Мысина: И что касается жилищных сертификатов, раз уж Вы дали мне слово.
Д.А.Медведев: Конечно.
В.А.Мысина: В этом году нам преподнёс великолепный подарок Владимир Владимирович (В.В.Путин), и Академия наук получила 2,5 млрд на жилищные сертификаты. Чтобы понимание было: каждый год мы получали где-то 300 млн. И проблема сейчас в следующем: вроде бы на сертификаты деньги есть, но, к сожалению, такой большой сейчас будет выброс на рынок, что, например, в наших научных центрах, которые отдалены от центра, просто нет жилья, в котором можно было бы реализовать этот сертификат. Попробовать заморозить и предложить людям поучаствовать с этим сертификатом в стройке. Эти программы многогранны. Здесь получается, что мы во всех этих вопросах как молодые учёные должны разбираться, хотя мы считаем, что занимаемся абсолютно не своим делом. Мы считаем, что это должно проталкивать везде руководство Академии наук на всех высших уровнях и энергично бить в одну эту точку, чтобы решить проблемы своих молодых учёных. Нас уже немало в Академии наук, нас 25% от всей Академии наук, мы надеемся, что и дальше мы будем «омолаживаться» с помощью руководства нашей любимой страны.
Д.А.Медведев: Немало. Или всё-таки средний возраст – 89 лет?
В.А.Мысина: 25% сейчас молодых учёных.
Д.А.Медведев: Младше 89?
В.А.Мысина: Младше 35. Молодые учёные, кандидаты у нас до 30.
Д.А.Медведев: Спасибо.
Уважаемые друзья, я, если позволите, откомментирую то, что прозвучало, потому что прозвучало много и в общем и целом всё это правильно и интересно. Тем не менее у меня есть и своя позиция по поводу того, что говорилось. Мы сделали определённые шаги, для того чтобы инновации пришли в высшие учебные заведения, в высшие учебные заведения пришли предприниматели, чтобы возникла некоторая синергия между исследовательскими центрами, университетами, бизнесом. Это только первые шаги.
Сразу хотел бы сказать, что, на мой взгляд, не следовало ожидать, что мы за два-три года создадим принципиально новую среду, но она стала расти, изменения есть, вы это все сами видите. В то же время вполне хватает всякого рода бюрократических препон – это, наверное, специфика и нашей страны, и отчасти нашего мышления. От чего я хотел бы всех предостеречь, так это как раз от того, что иногда звучит (и не только в этой аудитории, я прошу никого не обижаться): разговоры о том, что нам очень тяжело. Коллеги, ну мы все знаем, у нас страна такая, если мы хотим её поменять – нам всем нужно вкалывать, а не показывать наверх, говорить, что «вот эти решения не принимают» или «старики засели» или ещё что-то, надо самим что-то делать.
Теперь по поводу той тематики, которая была воплощена в закон, мною подписанный, по малым предприятиям и в последующие постановления Правительства во исполнение этого закона. Я не возражаю, естественно, против того, чтобы в очередной раз посмотреть на соответствие целого ряда норм этого закона и постановлений Правительства реалиям сегодняшнего дня, включая вот эти самые доли, о которых вы говорили. Я готов дать поручения. Надеюсь, это будет зафиксировано в рамках «Открытого Правительства».
По налоговым проверкам. Действительно, если об этом говорить, их много, и это касается и тех предприятий, которые вы создаёте. Здесь тоже нужно двигаться в правильном направлении.
По валютному контролю. Тут несколько всё сложнее. Я не помню, как это сформулировано в дорожной карте, наверное, так как вы говорите, хотя, объективности ради надо признать, что есть и примеры не очень правильного поведения по валютному регулированию и валютному контролю, и просто отменить этот институт, я думаю, пока будет сложно. Давайте это обсудим окончательно.
Теперь по поводу «толстяков», о которых вы сказали, на которых многие рассчитывают. Я с вами со всеми соглашусь, что, к сожалению, наши крупнейшие компании – это в основном компании с госучастием, но не только. У нас много теперь и частных компаний больших, которые возникли на базе в том числе государственных активов. Они не очень спешат приходить в технопарки, привлекать молодой бизнес, малый бизнес. Можно ли делать это в обязательной форме? Их надо к этому стимулировать. Как? Это, может быть, самый тонкий вопрос. Я не думаю, что нужно развёрстывать, например, между предприятиями крупного бизнеса, между этими самыми «толстяками», закреплять их за технопарками или за малыми предприятиями: скорее всего, это приведёт к обратному эффекту. Но то, что в рамках корпоративных процедур это можно было бы сделать, – с этим я согласен. И более того, я решил этим воспользоваться, скажем, при формировании целого ряда финансовых позиций, касающихся «Сколково» и Сколтеха, имею в виду именно корпоративные поручения. Я думаю, что это было бы правильно, и обращаюсь в данном случае и к руководству Правительства, и к тем крупным компаниям, которые на своих советах директоров соответствующие решения принимают. Вот эти рекомендации дать было бы можно и, наверное, нужно.
По поводу кафедр на предприятиях, стандартов, о чём вы говорили. Если это не противоречит основным позициям реформирования системы высшего образования, у меня во всяком случае никаких возражений против этого нет и быть не может, поручение я на эту тему дам.
По поводу экспертизы на месте, без того, чтобы выезжать в Москву. Там речь шла о «Сколково» и некоторых процедурах, которые идут, я считаю, что это правильно на самом деле: при наличии таких центров, как ваши, таких научных возможностей, исследовательских возможностей, как, например в Новосибирске, зачем всё тащить в одно место-то? Это просто дополнительная бюрократия или попытка отжать чужих, что вообще на самом деле тоже неприемлемо. Надо изменять в этом плане правила, я хотел бы, чтобы коллеги это тоже зафиксировали.
По крупным компаниям я уже сказал.
Теперь по эндаументам. Эта затея тоже проходила при моём деятельном участии, я ещё тогда ни Президентом не работал, ни Председателем Правительства, но этот законопроект действительно был с моей подачи, что называется, принят. Мне тоже не очень нравится, как обстоят дела с эндаументами, хотя объективности ради надо признать, что всё-таки дело это добровольное. У вас идея хорошая, но, на мой взгляд, не до конца реалистичная. Ну вот я просто пытался прикинуть: вот этот миллиард рублей – минимум, который должен быть. Что даст миллион рублей эндаумента? Напомню, что целевой капитал, мы же не расходуем его, он у нас лежит и создаёт, генерирует прибыль.
Значит, что можно получить на миллиард рублей в год? Ну, 100 млн – это максимум, то есть 2–3 млн долларов. Можно на это кормить университет или ещё что-то? Невозможно.
Это не значит, что миллиард – плохо, нет, конечно. Это лучше, чем 22 млн, о которых вы сказали, но это не решит всех проблем.
Вы сказали, что 45 эндаументов – это мало при вузах. Это много. Вузов много слишком у нас, а эндаументов как раз достаточно.
Если у нас будет, например, некоторое изменение количества вузов, если их из 1100 останется, допустим, в 2 раза меньше и при них будет создано 100 эндаументов, при наиболее сильных, наиболее таких уже раскрученных, что называется, или имеющих хорошую историю, – это будет супер, и в этом случае эндаументы начнут пополняться.
Но мы с вами понимаем, что эндаументы крупнейших мировых университетов наполнялись не за 2–3 года. Хотя, надо признаться, когда приезжаешь туда, начинаешь с ними обсуждать проблемы, понимаешь, насколько вот эти эндаументы помогают жить.
Я помню, в Стэнфорде, когда разговаривал там с руководством университета, у них эндаумент, по-моему, в районе 70 млрд долларов. Вот. Но это Стэнфорд, это всё-таки большой университет. Дай Бог, что бы у нас то же самое получилось.
Ну и теперь в отношении проблематики, связанной с ролью молодых учёных.
Мне на самом деле очень симпатично то, что вы об этом сегодня стали снова говорить, потому что изменения в Академии наук, на мой взгляд, безусловно, назрели.
И дело даже не в соотношении между молодыми и зрелыми: всегда в науке должны быть люди, которые эту науку создавали, которые уже достигли высоких величин, и молодёжь. Конкретную пропорцию невозможно определить, это несерьёзно было бы. Если государство начнёт говорить Академии наук, давайте сделаем так, чтобы в возрасте до такого там было бы столько процентов, потом больше, меньше – это будет выглядеть очень и очень странно. Но что точно необходимо делать, наверное, это менять систему управления и в значительно большей степени допускать молодёжь к принятию соответствующих управленческих решений. Может ли на это влиять государство? Может, но в ограниченном объёме, потому что всё-таки Академия наук – это отдельная система, а если мы начнём напрямую давать указания Академии наук, как ей себя вести, то в этом случае Академия наук, видимо, исчезнет как общественная структура, хотя она у нас и государственная (государственно-общественная). Я это всё к тому клоню, что реформирование академии, и это моё глубочайшее убеждение, – это задача не столько государственная, хотя государственная в том числе, сколько задача самой Академии наук. И если академия сама себя не отреформирует в надлежащей мере, я не знаю, что будет через 10–15 лет, потому что проблемы в академии существуют, они копятся, они всем известны.
Теперь в отношении жилья. Здесь мне хотелось бы действительно, чтобы мы эту программу довели до конца. Она складывалась очень непросто: мне, ещё раз говорю, пришлось в ручном режиме эти деньги вынимать. Эти деньги были получены, и мне бы, конечно, было крайне важно, чтобы эти деньги расходовались.
Вы сказали о проблемах, которые есть. Наверное, есть и проблема оценки, имею в виду ту цену, которую закладывает Минрегион, например, и те реальные цены, которые складываются в конкретной местности, но они разные: в Новосибирске они одни, а в Москве они другие, допустим, в Иркутске, условно, третьи, поэтому нужно всё-таки эти цены приложить к конкретной местности. Вот это, наверное, правильно. Поручение Минрегиону вместе с Академией наук я подпишу на эту тему, это же касается и сертификатов. Это давайте сделаем.
И, наконец, статус жилья. Я думаю, что как раз та модель, которая предложена, она в целом правильная. При всём уважении к молодёжи, мне кажется, что помимо того, что человек должен доказать, что он кредитоспособен как учёный, он всё-таки должен ещё что-то сделать для своей страны, прежде чем эта страна ему эту квартиру подарит. Поэтому конструкция перехода из служебного жилья в право собственности через приватизацию через какое то количество лет мне кажется абсолютно справедливой. И её надо реализовывать, если нет каких-то других идей.
И последнее: мне бы хотелось, чтобы вот ваше желание участвовать в управлении академией было таким же, как сейчас, потому что, мне кажется, это важно для судьбы самой академии. Тут сидят наши взрослые руководители академии, они это все тоже, наверное, понимают и осознают.
Пойду я, у меня ещё дел сегодня много. Всем большое спасибо. Значит, все поручения, которые сегодня обсуждались, те идеи, которые здесь были высказаны, я обязательно воплощу в письменные документы и буду контролировать их.
До встречи, коллеги! Удачи вам!
